Облачный рендеринг. Быстро и удобно
от 50 руб./час AnaRender.io
У вас – деньги. У нас – мощности. Считайте с нами!
Дистанция необходима между психологом и клиентом, для того, чтобы каждый знал свое место. З. Фройд устанавливал дистанцию, укладывая клиента на кушетку, а сам располагался в таком месте, где невозможно было поймать его взгляд. В принципе неважно, каким образом вы будете дистанцироваться от клиента, например, отведя себе угол или прочертив мелом черту на полу, установив изгородь с колючей проволокой, или как это делают священники, скрываясь за перегородкой во время исповеди. Важно, чтобы дистанция была и была психологическая, хотя можно или даже нужно подчеркнуть ее и физически. Основной смысл психологической дистанции заключается в том, чтобы клиента поставить сразу на место и показать ему, что его проблемы он сам создал и он сам будет решать. Каждый из нас является автором или соавтором своих несчастий. Никаких поблажек здесь не будет. Психолог не решает чужих проблем, а только помогает их выявить и подсказать возможные и реальные пути решения. Всякие попытки переложить проблемы клиента на психолога, необходимо резко пресекать — это нарушение дистанции. Можно пояснить клиенту, абсурдность ситуации, например, напомнив, что лекарства не лечат, а лишь помогают организму справиться с проблемами. Тем более не лечат врачи, а только подбирают необходимые методы лечения, включая лекарственные. Психологи не решают чужих проблем, поскольку их не создавали, но могут либо помочь справиться с ними, либо назначить соответствующие методы избавления. Было бы абсурдом решать проблемы клиента, не находясь в его шкуре и положении. Если клиент настырный, то можно посоветовать, чтобы он отдал ключи от квартиры и машины, коды кредитной карты и банковского счета, передал по юридической доверенности все свои права и должности, и позволил переспать с его супругой. Иногда, такие гиперболические сравнения позволяют понять клиенту, кто есть кто и куда он пришел по собственной воле.
Основу психологии составляет мотивация. Есть мотивация — есть результат, нет мотивации — нет результата. Поэтому задача психолога обнаружить эту самую мотивацию. Психологических отклонений всего два. Шизофрения — рассеянность и паранойя — навязчивые идеи. Шизофрения бесполезная вещь, ее считают неизлечимой и по праву, ведь здесь нет мотивации и потому и ковырять нечего. Иное дело паранойя. Здесь мотивация налицо, пусть даже и ложная, а потому ее необходимо выявить и направить в нужное русло.
Любой человек, и не только человек, но и животные, имеют сознательное и бессознательное мышление. Бессознательное заложено в условных и безусловных рефлексах. Условные накапливаются в процессе жизненного опыта, чаще всего негативного. Безусловные передаются генетически, в процессе отбора особей по способности к выживанию (остальные просто погибают, так и не оставив потомства). Условные имеют явное преимущество перед безусловными по приоритету. Например, если нам очень хочется погасить чувство голода (безусловный рефлекс) с помощью употребления пищи, но мы знаем что пища горячая (условный рефлекс), то здесь условный рефлекс может подавить безусловный. Нежелание подавлять безусловные рефлексы условными — есть слабоволие или малодушие. Глупо не пользоваться, тем что имеешь, особенно для решения проблем. Еще более приоритетным и подавляющим являются сознательные процессы мышления. Они могут подавить, как безусловные, так и условные рефлексы. Рефлексы позволяют выполнять любые механистические действия без обращения к сознанию, поскольку они уже отработаны, натренированы и заучены до мелочей. Когда, в результате какого либо действия рефлексивное проявление не приводит к желаемому результату, то включается сознание, чтобы путем размышлений вывести личность из возникшей проблемы, если это — конечно же проблема. Включается внимание. Не следует забывать, что внимание может быть только однонаправленным, поскольку нельзя одновременно выполнять несколько осознанных действий, в то время как рефлексивные действия могут выполняться одновременно, не мешая другим рефлексивным и даже сознательным действиям. Сознание очень сильно затрачивает физиологические ресурсы и по причине своей заторможенности на размышление вынуждает их выполнять очень замедленно или, как еще поговаривают — неуклюже. Ничего удивительного в этом нет, ведь действия требующие внимания не заучены, не натренированы и потому и неуклюжи.
О чем все это говорит? О том, что паранойя — есть процесс рефлексивных действий. Шизофрения кстати тоже, поскольку внимание однонаправленное, то шизофрения позволяет не отвлекать внимание на посторонние и не имеющие отношения к бессознательным процессам события. Это еще одна причина, почему шизофрению нельзя лечить — она выполняет очень полезную функцию в нашем мышлении. Иначе бы мы не смогли бы вообще ни на чем сосредоточиться, по причине однонаправленности нашего внимания и вынуждены были бы обращать внимание на то, на что отвлекаться нежелательно или нет никакой необходимости. Вспомните притчу о сороконожке, которая вдруг задумалась над своей ходьбой и запуталась в собственных ногах.
Шизофрению нельзя лечить, но можно направить в ее сторону паранойю, т.е. заставить кого либо обратить внимание на какие либо события, путем резкого привлечения внимания. Если такие попытки систематически повторять, то они перейдут на бессознательный уровень и скорректируют условные рефлексы. Если вывести на сознательный уровень, то мышление возьмет на заметку и будет поправлять при всяких признаках отклонений.
Следовательно, задача психолога — это корректировка условных рефлексов, путем вывода их на сознательный уровень с целью подавления нежелательной мотивации и удовлетворения необходимой, т.е. перевод с низкоприоритетного на более высокий уровень.
Решенная проблема уже не проблема. Удовлетворенная паранойя — уже не паранойя, а шизофрения или даже супершизофрения — отвращение. Если мы хотели кушать, то любой признак пищи привлечет наше внимание. Если мы насытились, то появятся другие параноидальные проявления. Если пресытились, то любой вид пищи вызовет отвращение и приведет к действиям, в результате которых мышление постарается исключить нежелательные признаки пищи от всякой попытки отвратить внимание.
Не вздумайте заниматься психиатрией. Психиатрические отклонения имеют свою причину в физиологических или физических отклонениях. Человек, пытается решить проблемы нарушения функций организма, которые вызывают у него неприятные ощущения с помощью различных неадекватных действий. Здесь важно помнить, что причина не в нарушении мотивации, а в нарушении функций организма и психолог здесь беспомощен. Такого клиента надо направить соответствующему специалисту, который способен устранить причину. Любые попытки коррекции следствий без устранения причин — это не помощь, а вандализм, т.к. приводят к хроническим заболеваниям.
В первую очередь необходимо вытащить клиента на контакт. А именно выяснить его мотивации. Для этого, надо разговорить его, например, попросить вспомнить, что происходило вчера или рассказать какой либо сон. Рассказы из жизни клиента позволяют выяснить его мотивацию, т.е. то, что ему интересно, на что он больше всего обращает внимание, что его пугает или отвлекает. Сны содержат в себе подавленные приоритетными мыслительными процессами желания, которые в этих самых снах воплощаются и исполняются.
Чтобы четче определить предрасположенности клиента, необходимо прибегать к провокационной психотерапии, с целью обыграть наиболее неприятные моменты (наступать на больные мозоли) и посмотреть ответные реакции. Вот только не вздумайте прибегать здесь к наставлениям. Это по меньшей мере бесполезно, а по большей опасно. Не забывайте про психологическую дистанцию, если клиент ее нарушит, то он будет диктовать условия, а не вы и весь процесс станет абсурдным по причине смены ролей.
Рассказы должны продолжаться до тех пор, пока не будет выяснена мотивация и шизофрения.
После того, как мотивация будет выяснена, можно приступать к коррекции. А именно беремся за паранойю и выводим ее на сознательный уровень клиента. Паранойя — это переоценка ценностей — цель, которую если и достигнуть, то результата, т.е. решения проблемы не добиться. Паранойя вызывает шизофрению ко всему, что к ней, по мнению клиента, не имеет отношения, даже не смотря на то, что решение может быть именно там. Необходимо понизить ценность параноидальных влечений в глазах пациента, уронить их, низвергнуть, наглядно показать абсурдность. Но прежде, чем приступать к этому этапу, необходимо также иметь и готовое решение, которое сразу же после низвержения надо раскрыть. Если вы не заполните психологическую пустоту после доведения до бессмысленности паранойи, то рискуете ввести клиента в еще более худшее — депрессивное состояние. Потеря ценностей, психологических опор, пусть даже если эти ценности были призрачными, без создания иных опор, только еще более запутает мышление клиента и вынудит его искать иные ценности, путем совершения еще более неадекватных действий. Просто одна паранойя перейдет в другие, еще более абсурдные.
Необходимо с помощью провокационной психотерапии выяснить, насколько точно клиент осознал как абсурдность прежнего процесса мышления, так и новые целевые установки. Попробуйте проиграть с ним ситуации с прежней паранойей и проверьте реакции. Теперь проиграйте ситуации с новыми решениями. Желательно в процессе проигрывания, придумывать ситуации максимально приближенные к реальности, а еще эффективнее применять ретроспективу, т.е. обыгрывать ситуации взятые из рассказов клиента, т.е. его собственной жизни, которые он выложил еще в самом начале.
Существует заблуждение о том, что оптимисты имеют лучшие шансы по сравнению с пессимистами. На самом деле, всегда выигрывают реалисты. Если смотреть на ситуацию с научной точки зрения, то существует такое понятие, как энтропия. Если вкратце, то это ограничительная черта между информационностью и дезинформацией, за которым наступает хаос и неразбериха (предел экономии передачи информации). На самом деле информация всегда лежит в пределах энтропии — лаконичности, но если предел этот занижен, то информация, что называется, избыточна т.е. содержит еще много лишнего, уточняющего. Если завышен, то неразборчива.
Закон энтропии таков, что информацию можно сэкономить при передаче, если снизить затраты для наиболее часто встречаемых данных, но при этом придется увеличить затраты для более редких. Т.е. не просто, взять и урезать, т.к. в этом случае пойдет дезинформация, т.е. произойдет одна информация наползет на другую и все станет неразборчивым, а улучшив в одном месте, ухудшить в другом. Такова наука, которая придерживается законов сохранения, массы, вещества, энергии и в том, числе и информации.
К чему я это веду. К тому, что по законам энтропии нельзя переоценивать информацию содержащуюся в тех или иных посылах — повысится избыточность и придется больше затрачивать ресурсов на ее передачу. Но зато, можно недооценивать, в этом случае, мы либо сэкономим ресурсы на передачу, либо, в случае, когда все посчитаем равноценным, то попросту передадим, как есть.
Т.е. закон энтропии утверждает, что самый оптимальный метод использования информации — реалистичный. Самый глупый — оптимистичный и сравнительно тупой, но все же лежащий в пределах информационности — пессимистичный. Поскольку точно рассчитать энтропию весьма сложно, то вполне сойдет реализм с небольшим уклоном в сторону пессимизма. Т.е. опора на факты и немного недоверия — вполне адекватное решение. Поговорка о том, что следует доверять, проверяя, вполне научно обоснована.
Следовательно чрезмерно завышенная оценка в любом случае приведет к гораздо худшему результату, поскольку по законам энтропии нельзя что либо завысить, не занизив чего либо иного. Что мы и наблюдаем при паранойе. Но, чтобы не превысить пределов энтропии и не впасть в полнейшую дезинформацию, природа предусмотрела шизофрению. У людей с адекватной психикой всегда присутствует и паранойя и шизофрения, причем паранойя для более ценных с прикладной точки зрения объектов, а шизофрения для менее. У поврежденной психики все с точностью до наоборот, т.е. менее ценным объектам уделяется гораздо больше внимания, нежели более необходимым, что приводит к неадекватности принятия решений. При больной психике наблюдается сверхпаранойя к какой либо бессмыслице на фоне сверхшизофрении к практически важным объектам и об адекватности говорить уже не приходится, т.е. личность вообще не в состоянии оценивать ситуацию и не может себя обеспечить самым необходимым, и вплоть до того, что становится опасной для окружающих, нуждается в изоляции и психиатрическом лечении.
Довольно часто сверхпаранойя наблюдается у ученых. В этом нет ничего удивительного, ведь практически невозможно было бы усмотреть Закон Всемирного тяготения в таком событии, как падение яблока. Для обывателя подобное попрост не пройдет сквозь фильтр шизофрении. Теорию Относительности также невозможно было разработать, не задумавшись над бесполезнейшим с точки зрения обывателя вопросом: об абсолютности или относительности одновременности. Поэтому неудивительно, что ученые довольно часто являются психически нездоровыми людьми. Впрочем, их изолировать от общества не стоит, т.к. они чаще всего прибегают к самоизоляции и предпочитают общаться только с себе подобными — другим их просто не понять.